АРДИН ИЗУНИЯ [ЛЮЦИС КЭЛУМ] | 2000 [30.04]
первый избранный король люциса, проклятый, бессмертный, имперский канцлер
БИОГРАФИЧЕСКАЯ СВОДКА
• Ардин был рожден (правильнее будет сказать сотворен) эосской богиней смерти Этро как
орудие борьбы со скверной и помещен в человеческое тело почти две тысячи лет назад. Как такового детства у Ардина не было, поскольку дарованное ему человеческое тело было юношеским дабы соответствовать сознанию, что некоторое время воспитывалось в чертогах его матери. Однако с момента попадания на землю он находился среди людей, и забота о нем на первых порах была поручена роду оракулов Мирус Флере. Именно там он и встретил свою будущую супругу и Оракула – Эру. Ардин всегда знал о своем предназначении и существовал с убежденностью в том, что это его судьба, единственная доступная и единственно желанная.• Описанные события происходили вскоре после Астральной Войны, уничтожившей великую цивилизацию Сольхейм, на руинах которой медленно и верно формировались новые государства. Та часть, которой в скором будущем надлежало стать прообразом Люциса, попала под опеку Ардина. В те времена люди чтили и боялись богов гораздо больше, потому переданная Эрой воля Этро была исполнена беспрекословно и Избранный Кристаллом Первый Король Люциса Ардин Люцис Кэлум взошел на престол в возрасте едва ли большем, чем 20 лет. К тому моменту он уже успел снискать славу и любовь подданных как благочестивый целитель, способный исцелять скверну, что лишь облегчило его восшествие на престол.
• Ардин правил Люцисом почти двадцать лет, закладывая основы государства, но куда больше времени уделяя своей непосредственной и великой миссии – борьбе со Звездной Скверной. Он без устали путешествовал по всем доступным землям исцеляя страждущих и тем надеясь уменьшить области «заражения», но они едва ли становились меньше. В отчаянии Ардин обратился к силе Кристалла, значительно усилив свои целительские способности, но именно это и сыграло с ним злую шутку – ни его тело, ни его душа не смогли справится с таким количеством скверны, пусть на первых порах этого и не было заметно. Однако скверна неумолимо изменяла его, делая более резким, более тщеславным, более упрямым и вскоре он перестал прислушиваться даже к собственной супруге, просящей его быть осторожнее. Ардин же мнил себя спасителем (временами почти богом, подобным матери) и это сыграло с ним злую шутку. Подобным поведением он настроил против себя некоторых придворных, что заручились поддержкой (нашептали ложь) Сомнусу – сыну Ардина и Эры, фанатичному последователю Этро, считавшему методы отца слишком мягкими и бесполезными. Сомнус предпочитал уничтожать носителей скверны, не исцеляя, и в один из дней между отцом и сыном разгорелся очередной спор, в ходе которого Сомнус обвинил отца в том, что он забыл свою миссию, а вмешавшаяся Эра указала Сомнусу на то, что Волею Кристалла ему не быть Избранным Королем. Это привело Сомнуса в ярость, и он бросился на Ардина с мечом, но между ними стала Эра, которой и достался смертельный удар. В горе от предательства сына и смерти возлюбленной Ардин поддался дремавшей в нем скверне, что превратила его в иное существо, которое Сомнус объявил демоном и повелел заточить на острове богов –Ангелгарде под именем «Адажиум», стерев из истории все упоминания о нем.
• Следующие полторы тысячи лет Ардин провел в заточении, вися на крюках в полнейшем одиночестве и темноте, медленно сходя с ума и лелея мысли о возмездии. Со временем он понял, что взывать к Этро или прочим богам бесполезно – они отвернулись от него по только лишь им ведомым причинам и это послужило для Ардина поводом для ненависти и отречения от всего того, что прежде составляло его жизнь.
• Пять сотен лет назад был обнаружен экспедицией новообразованного государства Нифльхейм, чьи правители пытались отыскать любые осколки истории, связанные с погибшим Сольхеймом, наследниками которого они себя считали. Был снят ими с крюков и доставлен в столицу, где его пожелал видеть тогдашний король – Альмерикус Альдеркапт. Именно тогда и именно от него Ардин узнал о том времени, которое провел в заточении, а позже, постепенно, осознал свое новое состояние симбиоза со скверной, которая не выносила близости к кристаллам. Тем не мене, под влиянием Альмерикуса, не считавшего его демоном или Проклятым, и будучи на тот момент чуть более в себе, отложил свои планы мести Люцису, дабы узнать мир и остаться в Нифльхейме, помогая поддерживать и создавать государство как своими знаниями, так и своей силой.
• В эти дни был несколько раз посещен посланницей богов и богиней Шивой, сообщившей ему о его участи: отравленный скверной он отныне не может умереть и попасть в мир мертвых, а потому обречен вечно скитаться по земле. Это известие, а также последовавшая вскоре кончина Альмерикуса окончательно отвратили Ардина от людей, превратив его в одержимого местью безумца, что принялся лихорадочно собирать сведения и воспоминания о Люцисе, разрушая свою и без того нестабильную личность постоянным взаимодействием со скверной.
• Провел в путешествиях по миру несколько сотен лет, способствуя окончательному погашению оставшихся кристаллов и стремясь отомстить Люцианским королям и через это Пятерке Богов, однако в одиночестве не преуспел с этим. Постоянно взаимодействовал с теперь уже Нифльхеймской Империей, помогая в развитии и влияя на политику будущих императоров, оставаясь в тени (об истинной сущности Ардина знали лишь Император и его приближенные).
• Почти столетие назад осознал, что желанная месть, как и завоевания Империи не приносят ему того удовлетворения, которое он желал получить и единственным истинным его стремлением осталось лишь стремление к смерти. Тем не менее продолжал действовать по прежнему плану до момента появления на свет Ноктиса, избранного самой Этро. Изначально это казалось Ардину не более чем занятным фактом, но много позже между ним и Ноктисом обнаружилась определенная связь, завязанная на том, что один является прямым воплощением скверны, а другой нацелен на ее уничтожение. Круг замкнулся.
• В одной из битв (ставших для Ноктиса и Ардина привычными в силу того, что у Ноктиса имеется возможность убивать Ардина, пусть и на несколько секунд) в результате стечения ряда обстоятельств попали в странное измерение, обозначенное его обитателями как «Ад», создателями которого, как выяснилось, выступят в будущем. Путешествие вышло не из легких и стерло их из реальности на несколько долгих недель, в результате которых Люцис и Нифльхеймская Империя почти успели договориться о перемирии.
ХАРАКТЕРИСТИКА
Если говорить о том, что представляет собой личность Ардина, то стоит говорить о «до» и «после» с коротким переходом между этими стадиями, которые сами по себе являют разные и пограничные стороны своеобразного фанатизма и искажения.
До того, как стать носителем и средоточием Звездной Скверны, в бытность свою Избранным, Спасителем, фактически Святым сыном богини, отдавал всего себя служению своей цели, не желая и не видя иных задач. Сложно сказать, было ли чувство, которое Ардин в те времена испытывал к человечеству, любовью или же это была та начальная форма тщеславия, которое после проявилось в нем во всей красе (ведь ничто не берется из ничего), но факт его привязанности к человечеству и готовности отдать все ради его благополучия казался неизменным. Как бы то ни было, он поплатился за свою слепоту и за свой мечтательный идеализм. Сочувствие и сострадание, коими он был переполнен в отношении рода людского, не нашли в самих людях отклика тогда, когда Ардина назвали «демоном».
Они отвергли его, а он отверг их, как и прежнего себя.
Сейчас же Ардина сложно описать однозначно, извечная агония и внутренний жар скверны не способствуют постоянству и стабильности. Ардин порывист, Ардин живет в альтернативном мире, построенном из осколков своего прошлого, обид и усталости от растянутой вечности своего бытия. Тем не менее невозможно отказать Ардину в изворотливости и хитрости, благодаря которым он добивается поставленных целей преодолевая любые препятствия на своем пути. Проще сказать, что Ардин очень хладнокровен (безразличен), расчётлив и жесток. Он не отягощен моралью или нравственными законами, не сдерживают его и прежние жалость или сострадание, подобные чувства попросту забыты им, как и привязанность к чему или кому бы то ни было. Впрочем, определенную вывернутую и извращенную форму внимания и интереса испытывает к нынешнему поколению своих несчастных потомков, особенно выделяя Ноктиса.
Имеет склонность игнорировать собеседника или его личности, играть с ним, подавая себя как шута и насмешника, который не стоит внимания и серьезности, но лишь для того, чтобы добиться желаемого. Манера речи у Ардина максимально вежлива и вкрадчива, при всей его особенности, он никогда не лжет в серьезных вещах, предпочитая недоговаривать или интерпретировать факты для собственного удобства. Ардин очень театрален, часто излишне и напоказ, но для него самого это нормальное и комфортное поведение, очень органично сплетающееся с его самоощущением и всем тем обилием впитанных личностей, воспоминаний и образов, кои составляют сейчас единое существо. По своей сути нынешний Ардин это химера, он есть воплощение безличного вируса, который совместился с его сознанием, но не стер его волевую личность полностью, а попросту изменил и обратил в искаженнную нестабильность.
Можно было бы сказать, что Ардин переполнен жаждой мести, ненавистью и черной злобой, но даже это уже не соответствует действительности. Эти чувства и эмоции давно выгорели в нем вместе с прошедшими столетиями. На счету у Проклятого много сломанных судеб, множество жизней и рассудков, брошенных в костер его амбиций и стремлений, но в конечном итоге ничто из этого так и не привело его к желанному удовлетворению. Ардин так и не научился жить без цели, лишившись своей миссии, обреченный на вечную жизнь, вечную агонию и шепот скверны в ушах, в итоге он растратил себя полностью: не человек, не демон и не полубог, не имеющий связей и не имеющий даже того, кого мог бы ненавидеть беззаветно (даже ненависть к собственному сыну давно погасла, даже ненависть к избранному Этро Ноктису никогда таковой и не была). А в итоге осталось лишь вечность и ничто, повторяющееся из раза в раз, ведь люди не меняются, сколько бы столетий или тысячелетий не проходило - в них нет ничего нового. Если бы мог, Ардин отдался бы скверне, этому безумному вирусу, жаждущему пожирать все и вся, что встретится на его пути, но остатки его «Я» возражают этому, не желая раствориться окончательно.
Благодаря скверне физическое тело Ардина фактически неуязвимо, а благодаря проклятию Богов он не способен умереть ни в этом мире ни в астральном, дабы не нести бремя скверны в тот мир, где обитают сами Астралы. Для Ардина это проклятье, дарующее ему, казалось бы, столь желанные многими вещи: бессмертие, долголетие, физическую силу и выносливость.
Силы Ардина весьма разнообразны и порождены сочетанием его полубожественной люцианской природы помноженной на силу скверны, носителем которой он отныне является.
Изначально обладал силами сходными с силами королевского рода Люциса, как прародитель, но в большей степени был целителем, способным поглощать и излечивать Звездную Скверну, перерабатывая ее в себе благодаря божественному происхождению. Однако в какой-то момент он поглотил слишком много скверны, с которой не сумел справиться, и которая привела к обращению самого Ардина в манифестацию и проводника тьмы (в ходе ряда событий).
Будучи Избранным Кристаллом имел право распоряжаться его силами напрямую и без посредника, не затрачивая на это своих собственных жизненных ресурсов. Тогда же имел свободный доступ к Астралу и чужим Мирам Снов, чего сейчас лишен (как и права видеть сны). Все, на что способен Проклятый – проникать в чужие сновидения и изменять их, если сновидец поддается его манипуляциям. Создавать собственные или свободно перемещаться по мирам Ардин теперь не способен. Как дитя Богини некогда мог манипулировать энергией через кристалл, что частично сохранилось и сейчас, но уже как собственная сила, значительно приуменьшенная.
Имеет собственный Арсенал (цвет оружия с отливом в пурпур), копившийся столетиями, куда входят не просто случайные клинки, но те, что имеют особую историю. В качестве любимого оружия – Клинок Ракшасы (копию которого некогда преподнес Сомнусу) и черная коса. Может создавать барьеры, подобно тем, что создает Кольцо Королей, но в уменьшенном масштабе. Может создавать иллюзии или затуманивать разум, вынуждая видеть то, что пожелает показать сам Ардин (скорее всего эта способность остаточная от прежних астральных)
Помимо прочего благодаря тому, что является средоточием скверны, способен создавать, призывать, поглощать и контролировать демонов. Что иронично, благодаря скверне же способен к частичной левитации или перемещению в воздухе. Как итог, может полностью слиться со скверной, переходя в демоническую стадию, при которой проявляется вся бурлящая в нем скверна, обнажаются ожоги и раны, ею нанесенные. В этом состоянии многократно сильнее и лучше контролирует скверну, но не себя самого.
В арсенале навыков и неплохие умения в политическую манипуляции, интриги, психологический абъюз, пытки. Виртуозное умение играть на чужих нервах, а еще отменное чувство стиля.
ОБЛИК
Имеющийся прототип: Ardyn Izunia Final Fantasy XV
Рост: 186см
Отличительные особенности: Каштановый цвет волос, отдающий в явную рыжину, некогда носил длинные волосы, теперь совершенно небрежен в прическе. Выглядит откровенно странно: вечно растрепанный, помятый как после бурной ночной гулянки и всегда с трех-четырехдневной щетиной. При этом весьма экстравагантен и в выборе одежды: даже в самую жаркую погоду предпочитает многослойность (что обусловлено тем фактом, что солнце обжигало его как носителя скверны, а после он просто привык), эксцентричные рубашки, жилетки, плащи и шарф со шляпой как непременные атрибуты повседневного образа. В редких случаях нацепляет на руку стилизованное черное крыло. До осквернения цвет глаз был голубым, что присуще и всем нынешним королям Люциса, после осквернения радужка приобрела золотой оттенок.
ПЛАНЫ НА ИГРЫ | АКТИВНОСТЬИгровая - не меньше поста в неделю, в идеале 1-2 поста раз в день или через день. |
пАрдин не сдерживается и хохочет в голос, вытирая выступившие в уголках глаз слезы. Нет, серьезно, он давно не смеялся так искренне, как после слов Ноктиса: заученных, отрапортованных как мантра или как молитва, попросту вдолбленных в подкорку как нечто неизменное. Неужели Люцис так изменился за время его к нему невнимания? Неужели королевская власть так поиздержалась, что теперь принцев воспитывают как жертвенных агнцев или фанатиков? Или это изобретение Региса? Попытка компенсировать остывающую суть своего ребенка хотя бы так? Возможно. Ардин щурится оценивающе, наблюдает за тем, на что направлено внимание Ноктиса и, что важнее, как оно направлено. Ирония, такая сладкая, что ей можно захлебнуться, но... мальчишка похож на него этим полумертвым безразличием даже более, чем Проклятый готов признать.
— Я вижу, какие мысли крутятся в твоей хорошенькой головке, — еще подрагивая уголками губ, но с определенной долей почти_искренней жалости произносит Ардин. — Знаешь, я и сам некогда был убежден в святости долга королей Люциса, — с патетичной распевкой протягивает Первый и добавляет, почти_скучающе, с почти_ностальгией, — хотя в мои времена это имело куда более обширное значение, чем теперь. А вот на вас с Регисом больно смотреть, мой милый. — пусть в голосе Ардина сквозит вполне заметная насмешка, тон его голоса мягок и глубок, он обволакивает, горячая ванна, словно бы говорящий переполнен чувствами к тому, к кому обращается. Но все это — ложь и иллюзия. Этих чувств — никаких — давно уже нет, только воспоминания, что отпечатались на и в теле. Они — эмоции — все направлены только и исключительно на себя и возникают лишь тогда, когда дело касается себя непосредственно.
Впрочем, сейчас касается, и Ардин вполне искренен, ибо не видит смысла прятать свои эмоции и свои ощущения: пускай Ноктис учится, пускай знает, какими бывают окружающие его люди. Не то чтобы это было слишком хорошей или слишком необходимой ему наукой — из Ардина учитель вовсе отвратительный, а учение его больше напоминает игру — но Принц сможет извлечь для себя что-то полезное, если постарается. Быть может. Со временем.
Ардину вовсе не важно, понимает ли Ноктис его слова или же не улавливает подтекста. Соль шутки вовсе не в этом, а в том, что подобные речи Проклятый произносил так много раз, что сбился со счета и, кажется, они совершенно потеряли свое значение. Ардин давно ничего и никому не пытается донести — все это наскучило и устарело еще тысячелетие назад. Кажется, он видел все: войны, интриги, обман и смерть. Да, человеческая натура переменчива, но и заурядна, в ней нет ничего, что могло бы стать новым и прежде неизведанным для Ардина. Разве не прошел он сам все стадии гнева и зависти, все этапы унижения и боли, не познал ли он отчаяние не сравнимое ни с чьим другим? Возможно. И он может сказать с уверенностью — к боли нельзя привыкнуть, даже если эта боль вечная и непрерывная. Она зудит, ноет и выматывает год за годом, доводя до исступления и до сумасшествия своим постоянством, своей неизменностью и, в какой-то момент, ты жаждешь не того, чтобы она исчезла (не исчезнет, не пропадёт), но, чтобы она изменилась, чтобы ее стало больше, чтобы она стала сильнее — что угодно, только бы не изводящая неизменность.
Рядом с Ноктисом боли больше, отвращения, ревности, брезгливости, любопытства — больше. Он — как рана, с которой жаждешь сорвать корку и разодрать сильнее, чтобы полилась кровь, чтобы она не зажила, и ты мог делать это раз за разом, постоянно. Может быть потому Ардину хочется уже не просто посмотреть, но и испытывать. Просто так, от извечной стылой усталости.
От этого детского "дедушка" губы невольно растягиваются в ухмылке, которую Ардин прячет за полами шляпы, чуть наклонив голову вниз. Так наивен? Так невинен? Так хитер? Так безразличен? Что вынудило его так легко признать за Проклятым родство? Ардин уверен, что последнее, что Ноктису не слишком важно ни его присутствие, ни его статус. Он принимает это как само собой разумеющееся, а может быть... Ах да, это же сон. Почти издевательский для Изунии и, наверное, такой родной для Ноктиса. Почти посмертие, его аватар, приближенный к реальности и далекий настолько, насколько это возможно. Здесь все иное и эмоции, и чувства, что переживаются иначе.
— Ну что ты, дорогой, зачем уходить, когда здесь так весело? — Ардин ласково улыбается, отнимает от себя цепкие детские пальцы и поднимается во весь рост, с преувеличенным вниманием заглядывая за край обрыва, а после удивленно присвистывая от увиденного. Такого он даже не ожидал: скверна вышла густой, тяжелой и очень насыщенной, она обретает вид и плоть, выплевывая из себя отвратительных тварей, разнообразию которых Первый до сих пор не может не поражаться. Одна из них цепляется когтями за уступ и Ардин пинком тяжелого ботинка отправляет ее в полет к подножию скалы: еще не время, он не закончил разговор с Ноктисом.
Демонов не в чем винить, наверняка почуяли силу и жадно ринулись к ней, не слишком разбираясь в том, кто и для чего призвал их сюда. Ардин не возражает — пускай развлекаются, но часть особенно рьяных и опасных отсекает барьером, чтобы Ноктиса не уничтожили в первые несколько мгновений. Это лишило бы происходящее всякого смысла. Страх мальчишки осязаем, кажется от него и картинка вокруг тускнеет и выцветает, наполняясь той самой панической безысходностью, что придает всему аромат жженых перьев и цвета сепии. Не самые приятные воспоминания, но Ардин только дышит глубже и раскидывает руки шире, впитывая в себя все вокруг.
— Я тоже, Ноктис. Тоже. Очень. Хочу. Уйти. Но... — Первый разворачивается на кабуках и хватается за ручки коляски, чтобы удержать собравшегося убегать ребенка, — Никак не могу.
Он не думал заходить так далеко, ему хотелось лишь посмотреть на реакцию, но теперь Ардин не видит препятствий своим желаниям. Мальчишка жалуется на слабость? Ах нет, не жалуется, но, должно быть, о ней думает. Кто бы на его месте не волновался, когда собственное тело плохо слушается, а во снах тебя раз за разом преследует настоящий ужас? Может быть Первый сможет это исправить. Принцу стоит стать сильнее, если ему предначертано разбудить кристалл.
— У меня есть для тебя подарок, — на ладони Первого мертвенной сиренью расцветает тонкий клинок, очевидно непомерный для мальчишки; да и какое королевское оружие может быть в пору ребенку его возраста? Но вряд ли кто-то станет спрашивать Принца о том, что для него удобно, а что — нет. Ардин и правда щедр, Ардину хочется — и он делает. Разве плохая плата за развлечение и зрелище? Попробуй не оценить этого, Ноктис.
Проклятый размахивается и вонзает клинок в грудь Принца, наблюдая, как мальчишка поглощает его силу. Временно. Нельзя забывать, что давший может и забрать, но сейчас Первому хочется именно этого. Когда алый у груди Ноктиса гаснет, Ардин молча заходит за спину мальчика и цепко берется за ручки кресла в два шага достигая с ним края обрыва. Они смотрят в беснующуюся и кишащую ужасами темноту, каждый, наверняка, видя лишь собственное и думая о собственном.
— Прежде чем ты столкнешься со своими страхами, усвой одно, — в который раз Ардин склоняется низко, к аккуратному детскому уху и выдыхает, — Семья нужна далеко не всем. Как и Короли Люциса.
Толкать Ноктиса вниз очень приятно. Вообще-то это не требует от Проклятого больших усилий — мальчишка легок, как пушинка, да и скверна сама тянет к Принцу лапы, не давая ему зацепиться даже за воздух. Но дело вовсе не в этом, а в том, что на секунду жизнь избранного оказывается в его руках и даже Этрея ничего не сможет с этим поделать.
Мужчина смотрит вниз долго, до тех пор, пока скверна не скрывает Ноктиса из вида на долю секунды, пока он не оказывается у самого подножия, которого на деле вовсе не существует — Принц просто оказывается пожран сферой из чистейших миазмой, что закручиваются вокруг него подобно сизому дыму. Так видит Ардин, а что видит Ноктис — известно лишь ему самому.
Ограничений здесь нет, как и законов обычного мира.
— Помни, Принц, это твой сон! — сложив руки у рта в подобие рупора, Ардин садится на край обрыва, предвкушая зрелище, что вызывает на его губах совершенно отвратительную, искаженную улыбку. Он не должен, но испытывает торжество, словно бы страх и ужас маленького мальчика оказываются для него слаще меда. — Здесь нет ничего, чего бы ты не мог. Больше или совсем.
Отредактировано Ardyn Izunia (05.06.20 21:37)
